Именем Республики Молдова
    Конституционный суд в составе:
    Думитру ПУЛБЕРЕ     - председатель
    Виктор ПУШКАШ      - судья
    Петру РАЙЛЯН           - судья
    Елена САФАЛЕРУ     - судья
    Валерия ШТЕРБЕЦ     - судья-докладчик
секретаря заседания - Дины Мустяца, при участии представителя автора обращения, Виталия Нагачевского, представителя Парламента, Виктора Моргоч, постоянного представителя Правительства в Конституционном суде, Олега Ефрима, представителей Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией, Алексея Секриеру, заместителя директора, и Валерия Сырку, начальника Службы по предупреждению и борьбе с отмыванием денег, руководствуясь ст.135 ч.(1) п.а) Конституции, ст.4 ч.(1) п.а) Закона о Конституционном суде, ст.4 ч.(1) п.а) и ст.16 ч.(1) Кодекса конституционной юрисдикции, рассмотрел в открытом пленарном заседании дело о контроле конституционности некоторых положений Закона №1104-XV от 6.06.2002 г. «О Центре по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией» и Закона №190-XVI от 26.07.2007 г. «О предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма».
    Основанием для рассмотрения дела послужило обращение депутата Парламента Валентина Кептени, представленное 18 июня 2010 года в соответствии со ст.24 и ст.25 Закона о Конституционном суде, ст.38 и ст.39 Кодекса конституционной юрисдикции.
    Определением Конституционного суда от 30 июня 2010 года обращение было принято к рассмотрению по существу и включено в повестку дня.
    В ходе предварительного рассмотрения обращения Конституционный суд запросил точки зрения Парламента, Президента Республики Молдова, Правительства, Министерства финансов, Министерства экономики, Высшей судебной палаты, Генеральной прокуратуры, Молдавского государственного университета, Академии наук Республики Молдова, Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией, Национального банка Молдовы.
    Рассмотрев материалы дела, заслушав сообщение судьи-докладчика и разъяснения участников процесса, Конституционный суд у с т а н о в и л:
    1. 6 июня 2002 года Парламент принял Закон о Центре по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией № 1104-XV¹ (далее – Закон №1104-XV от 6.06.2002 года). В обращении из данного закона оспаривается ст.7 ч.(1) п.h), n), которая предусматривает, что Центр для выполнения возложенных на него задач и обязанностей имеет право:
    «h) приостанавливать операции юридических лиц и физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, по счетам в банках и других финансовых учреждениях и налагать арест на денежные средства, материальные ценности, дебиторскую задолженность и другие активы указанных лиц в случаях выявления фактов осуществления незаконной экономической деятельности, уклонения от внесения платежей в бюджет либо приостанавливать совершение ограниченных или сомнительных финансовых операций;
    n) налагать арест и/или изымать у юридических лиц и у физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, материальные ценности, в том числе транспортные средства, в случаях:
    - отсутствия в момент транспортировки, хранения или реализации документов, подтверждающих законность их происхождения;
    - хранения незарегистрированных в бухгалтерских документах материальных ценностей или их хранения в местах, не заявленных налоговому органу».
    Закон о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма №190-XVI² был принят 26.07.2007 года (далее – Закон №190-XVI от 26.07.2007 года). Из данного закона оспаривается ст.8 ч.(1) и ч.(2):
    «(1) Отчетные единицы обязаны незамедлительно информировать Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией о любой сомнительной деятельности или операции, находящейся в процессе подготовки, совершения или уже совершенной. Данные о сомнительных операциях отражаются в специальном формуляре, который передается Центру по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией в срок, не превышающий 24 часов.
    (2) Операции, совершенные или совершающиеся в один этап в объеме свыше 500 тысяч леев, а также совершенные в несколько этапов в указанном объеме в течение 30 календарных дней, отражаются в специальном формуляре, который передается Центру по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией не позднее 15-го числа месяца, следующего за отчетным».
    По мнению автора обращения, положения ст.7 ч.(1) п.h), n) Закона о Центре по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией и ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма противоречат Конституции Республики Молдова: ст.1 ч.(3), ст.4, ст.16, ст.21, ст.46 ч.(2), (3), (4), ст.54, ст.126 ч.(1), ч.(2) п.b), п.h), а также положениям Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: ст.6, ст.1 Первого дополнительного протокола к Конвенции, нарушая принцип равенства, презумпции невиновности, право на частную собственность и ее защиту, а также принцип свободной конкуренции.
    2. Рассмотрев оспариваемые положения в соотношении с нормами Высшего закона и законодательства в данной области, Конституционный суд отмечает следующее.
    В 2002 году и в 2007 году, соответственно, Республика Молдова стала одной из сторон Конвенции об отмывании денег, выявлении, аресте и конфискации доходов, полученных в результате преступной деятельности, от 8 ноября 1990 года³ и Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности и финансировании терроризма от 16 мая 2005 года⁴, тем самым, присоединившись к объединенным усилиям международного сообщества по борьбе с экономическими и финансовыми правонарушениями и терроризмом.
    _________________________________________
    ¹M.O. 2002, № 91-94, ст.668
    ²M.O. 2007, № 141-145, ст.597
    ³Ратифицирована Законом № 914-XV от 15.03.02 г. , M. O. 2002, № 43-45, ст.281
    ⁴Ратифицирована Законом № 165-XVI от 13.07.07 г. , M.O. 2007, № 117-126, ст.532

    Конституционный суд отмечает, что применение данных международных договоров ограничивается актами, вытекающими из преступной деятельности, и, следовательно, подпадают под действие уголовно-процессуальных норм. Таким образом, законодательные и другие меры, обязательные для государств-участников этих договоров, считаются «необходимыми для того, чтобы стала возможной конфискация орудий и доходов, полученных в результате преступной деятельности, или имущества, стоимость которого соответствует этим доходам». Задачи данных конвенций составляют взаимное сотрудничество и обмен данными между государствами-участниками, продвижение общей уголовной политики, противодействие преступности и устранение финансовых потоков, проистекающих из преступной деятельности, защита общества от подобного рода преступлений. Меры, разработанные государствами на основе положений этих конвенций, должны позволить пострадавшим лицам использовать эффективные пути обжалования в целях защиты своих прав.
    3. Соответствующими законами о ратификации Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией, наряду с другими органами, был назначен в качестве компетентного центрального органа, ответственного за реализацию положений Конвенций.
    Согласно Закону №1104-XV от 6.06.2002 года Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией является специализированным правоохранительным органом по противодействию финансово-экономическим, налоговым правонарушениям и коррупции, который осуществляет свою деятельность в соответствии с Конституцией Республики Молдова, законами и другими нормативными актами, а также с международными договорами, одной из сторон которых является Республика Молдова, главным образом, на основе принципов законности, соблюдения основных прав и свобод человека.
    Задачи и обязанности Центра предусмотрены в ст.5 и ст.6 закона. Из содержания этих статей следует, что Центр осуществляет свою деятельность по трем направлениям: предупреждение правонарушений, оперативно-розыскная деятельность и уголовное преследование.
    Закон №1104-XV от 6.06.2002 года предоставляет Центру определенные права, которые осуществляются в рамках действий административного характера, посредством проведения оперативно-розыскных мер без возбуждения уголовного дела, проведения оперативно-розыскных мер в ходе уголовного судопроизводства и по конкретным делам об административных правонарушениях и уголовного преследования.
    4. Конституционный суд отмечает, что оспариваемые положения ст.7 ч.(1) п.h), n) Закона №1104-XV от 6.06.2002 года и ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26.07.2007 года влекут за собой вмешательство в осуществление некоторых прав и свобод личности.
    Конституционный суд проанализирует и оценит данные положения в соотношении с Законом об оперативно-розыскной деятельности⁵ и Уголовно-процессуальным кодексом⁶, как специальные законы, относящиеся к предмету оспариваемых норм.
    __________________________________________________________
    ⁵Закон №45-XIII от 12.04.1994 года. Повторно опубликован: M.O. 2003, № 11-13, ст. 38
    ⁶M.O. 2003, № 104-110, ст.447
   
    Согласно положениям ст.7 ч.(1) п.h), n) Закона №1104-XV от 6.06.2002 года Центр вправе:
    - приостанавливать операции юридических лиц и физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, по счетам в банках и других финансовых учреждениях;
    - налагать арест на денежные средства, материальные ценности, дебиторскую задолженность и другие активы указанных лиц в случаях выявления фактов осуществления незаконной экономической деятельности, уклонения от внесения платежей в бюджет;
    - приостанавливать совершение ограниченных или сомнительных финансовых операций;
    - налагать арест на материальные ценности, в том числе транспортные средства, юридических лиц и физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства;
    - изымать у юридических лиц и физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, материальные ценности, в том числе транспортные средства.
    Конституционный суд отмечает, что закон не уточняет к каким направлениям деятельности Центра: по предупреждению, оперативно-розыскной, уголовного преследования, относятся меры, перечисленные в оспариваемых нормах.
    Закон об оперативно-розыскной деятельности устанавливает оперативно-розыскные мероприятия и органы, уполномоченные осуществлять эти мероприятия, основания, условия и порядок проведения оперативно-розыскных мероприятий, обязанности и права органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а также контроль за этой деятельностью.
Согласно ст.13 ч.(1) п.а) этого закона, органы, уполномоченные осуществлять оперативно-розыскную деятельность, имеют право проводить оперативно-розыскные мероприятия, перечисленные в статье 6.
    Так, согласно ч.(2) ст.6 закона, Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией осуществляет исключительно оперативно-розыскные мероприятия, предусмотренные в п.(1) и (2) пп.n) и p), из которых отмечаем контроль за передачей денег или других материальных ценностей, полученных путем вымогательства; мониторинг операций, осуществляемых через один или несколько банковских счетов, … и только в случаях, если эти меры необходимы для … предотвращения или раскрытия тяжких, особо тяжких преступлений и исключительно тяжких преступлений.
    Ст.6 Закона об оперативно-розыскной деятельности не относит ни к категории оперативно-розыскных мероприятий, ни к категории мер по обеспечению возмещения ущерба приостановление операций юридических лиц и физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, по счетам в банках и других финансовых учреждениях, наложение ареста на денежные средства, материальные ценности, дебиторскую задолженность и другие активы указанных лиц в случаях выявления фактов осуществления незаконной экономической деятельности, уклонения от внесения платежей в бюджет, приостановление совершения ограниченных или сомнительных финансовых операций, наложение ареста и изымание у юридических лиц и у физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, материальных ценностей, в том числе транспортных средств, которые Центр вправе осуществлять согласно Закону №1104-XV от 6.06.2002 года.
    Следовательно Центр может проводить эти меры только в ходе уголовного преследования в случае возбуждения уголовного дела и в строгом соответствии с положениями Уголовно-процессуального кодекса. Конституционный суд отмечает, что Закон №1104-XV от 6.06.2002 года не содержит ни одного положения об обязательности проведения этих мер только в случае возбуждения уголовного дела.
    Вместе с тем, из положений Закона об оперативно-розыскной деятельности не вытекает с достаточной ясностью, что мероприятия, предусмотренные в ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26.07.2007 года, входят в компетенцию Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией.
    В качестве органа уголовного преследования Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией, а именно его Главное управление по уголовному преследованию, осуществляет уголовное преследование в строгом соответствии с положениями уголовно-процессуального закона и только относительно правонарушений, входящих в его компетенцию согласно положениям ст.269 УПК.
    5. Наложение ареста и изымание у юридических и физических лиц материальных ценностей допускается в ходе уголовного преследования с соблюдением конституционного принципа неприкосновенности собственности и только на основании судебного решения (ст.13 УПК).
    Таким образом отдельные действия, которые Центр вправе проводить, предусмотренные в ст.7 ч.(1) п.h), n) Закона №1104-XV от 6.06.2002 года, как наложение ареста на денежные средства, материальные ценности, изымание у юридических лиц, а также у физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, материальных ценностей, в том числе транспортных средств, урегулированы общими нормами уголовно-процессуального законодательства и могут применяться только в ходе уголовного преследования как процессуальные действия. Статья 202 УПК предусматривает наложение ареста на движимое и недвижимое имущество в качестве меры по обеспечению возмещения ущерба, причиненного преступлением, а также по обеспечению гарантий исполнения наказания в виде штрафа, в соответствии со статьями 203-210 УПК, которые могут быть применены только в ходе уголовного судопроизводства.
    Наложение ареста, являясь исключительно процессуальной мерой, следует регламентировать таким образом, чтобы определить пределы его применения. Условия и процессуальные детали, как правило, предусмотрены в нормах УПК.
    Согласно положениям УПК наложение ареста состоит в замораживании движимого и недвижимого имущества, принадлежащего подозреваемому, обвиняемому, подсудимому, а также гражданскому ответчику в предусмотренных законом случаях, независимо от вида имущества и от лица, у которого оно находится, только в рамках уголовного дела, с соблюдением прав и процессуальных гарантий. Выемка предметов или документов, согласно ст.126 УПК, производится только органом уголовного преследования. Выемка документов, содержащих сведения, составляющие государственную, коммерческую, банковскую тайну, а также информации о телефонных переговорах производится только с санкции судьи по уголовному преследованию. Выемка предметов или документов в других случаях производится на основании мотивированного постановления органа уголовного преследования.
    Исходя из данного в ст.203 УПК определения, что наложение ареста на имущество является мерой процессуального принуждения, которая состоит в инвентаризации материальных ценностей и запрещении собственнику или владельцу распоряжаться ими, а после наложения ареста на банковские счета и депозиты прекращаются все операции по ним, Конституционный суд, проанализировав оспариваемые положения, не установил различие в процессуальном отношении между наложением ареста на имущество и приостановлением финансовых операций.
    Согласно положениям ст.153/1 Налогового кодекса⁷, раздел V, Центр может проводить налоговые проверки только в ходе уголовного преследования, в строгом соответствии с положениями уголовно-процессуального закона.
    Что касается остальных мер, которые Центр вправе проводить согласно оспариваемым нормам, Конституционный суд отмечает, что они не урегулированы Уголовно-процессуальным кодексом.
    Конституционный суд делает вывод, что положения ст.7 ч.(1) п.h), n) Закона №1104-XV от 6.06.2002 года, а также положения ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26.07.2007 года противоречат положениям специальных законов: Уголовно-процессуального кодекса и Закона об оперативно-розыскной деятельности.
    В Постановлении №1 от 22.01.2008 года о контроле конституционности ст.2 ч.(1) и ч.(4) Уголовно-процессуального кодекса⁸ Конституционный суд отметил, что «в целях унификации процессуального законодательства, во избежание создания неясных и противоречивых положений и в целях соблюдения основных прав и свобод всех лиц, вовлеченных в уголовный процесс, законодательный орган установил, что правовые нормы процессуального характера, содержащиеся в других национальных законах, могут применяться лишь при условии наличия их в Уголовно-процессуальном кодексе. Как органический закон, с точки зрения общих конституционных норм, установленных статьей 72, Уголовно-процессуальный кодекс не имеет приоритета по отношению к другим органическим законам, однако, как специальный закон, согласно общим нормам права, независимо от времени принятия, он является приоритетным по отношению к другим органическим законам по принципу lex specialis derogat generali… Подобная законодательная техника призвана обеспечить устранение противоречий между положениями Уголовно-процессуального кодекса и уголовно-процессуальными нормами, содержащимися в других законах, обеспечить последовательное, безусловное и единообразное применение соответствующих норм с тем, чтобы можно было гарантировать полное соблюдение основных прав и свобод человека».
    ______________________________________________
    ⁷M.O. Специальный выпуск от 8.02.2007 г.
    ⁸M.O. 2008, № 25-27, ст.1

    Конституционный суд заключает, что наделение Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией правом осуществлять другие меры по обеспечению возмещения ущерба, кроме предусмотренных УПК и Законом об оперативно-розыскной деятельности, противоречит вышеизложенным принципам.
    6. Оспариваемые нормы вступают в противоречие и с положениями Конвенции об отмывании денег, выявлении, аресте и конфискации доходов, полученных в результате преступной деятельности.
    Конвенция в ст.8 причисляет наложение ареста и другие меры ниже конфискации к временным мероприятиям, которые могут быть проведены участниками в отношении имущества, составляющего объект спора, или которое позволяет разрешить подобный спор по требованию другой стороны, возбудившей уголовное дело или дело о конфискации. Так, согласно Конвенции, Центр не может произвольно наложить арест, приостанавливать операции по банковским счетам, требовать предоставления сведений о сомнительной деятельности, в отсутствии соответствующего требования, приговора или судебного решения (ч.(2) ст.14 Конвенции). Согласно ст.12 Конвенции, меры временного характера должны проводиться в соответствии с внутренним правом и в той мере, в какой они совместимы с ним.
    В разъяснительном докладе к Конвенции отмечается, что национальное законодательство должно урегулировать «совокупность правил относительно каждого этапа процесса, от оперативно-розыскных мероприятий до вынесения приговора и исполнения решений о конфискации, и внедрения действенных и гибких механизмов».
Оспариваемые нормы не предусматривают с ясностью полномочия и способы проведения оперативно-розыскных мероприятий на каждом этапе: как вне уголовном процессе, в том числе административного характера, так и в ходе уголовного судопроизводства. В заседании суда представители Центра отметили, что меры, предусмотренные оспариваемыми нормами, предшествуют уголовному процессу, а собранная информация засекречена.
    7. Конституционный суд считает, что оспариваемые нормы влекут за собой вмешательство государственного органа в осуществление права собственности, гарантированного ст.46 Конституции и ст.1 Первого дополнительного протокола к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым законно добытое имущество не может быть конфисковано. Законность добытого подразумевается. Имущество, предназначенное, использованное для совершения преступлений или правонарушений либо добытое в результате совершения преступлений или правонарушений, может быть конфисковано только в соответствии с законом. В этом контексте можно сделать вывод, что не было соблюдено правило, согласно которому вмешательство в осуществление права собственности подпадает под действие требований о юридической безопасности, или законности, которые предусматривают, что лишение собственности может производиться только в «предусмотренных законом условиях»; юридическая безопасность подразумевает наличие и соблюдение достаточно предсказуемых и точных положений национального законодательства, отвечающим основным требованиям концепции «права».
    8. Рассматривая конституционность оспариваемых норм Закона №190-XVI от 26.07.2007 года, Конституционный суд принял во внимание и тот факт, что сведения, о которых идет речь в оспариваемых нормах, являются коммерческой тайной и могут быть использованы вопреки принципу добросовестной конкуренции. Действия по информированию о сомнительных сделках могут ущемлять имущественные права лиц, учитывая, что они не совершаются в ходе уголовного судопроизводства. Закон не предусматривает условия и срок собирания сведений, сферы их использования. Закон обязывает отчетные единицы передавать информацию Службе по предупреждению и борьбе с отмыванием денег Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией, которая, согласно ч.(11) ст.7 Закона о борьбе с терроризмом, обеспечивает предупреждение и борьбу с финансированием терроризма в пределах компетенции, установленной законодательством⁹. Однако деятельность и пределы компетенции Службы по предупреждению и борьбе с отмыванием денег не регламентированы действующим законодательством.
    Мнения Конституционного суда согласуются с юриспруденцией Европейского суда в данной области. Так, в постановлении по делу Лупша против Румынии Европейский суд отметил, что «ни одно лицо, которое становится объектом меры национальной безопасности, не должно быть лишено гарантий защиты от произвола. В частности, оно должно иметь возможность требовать проведения проверки спорной меры независимым и беспристрастным органом, уполномоченным рассматривать все относящиеся к делу фактические и юридические обстоятельства, чтобы он смог принимать решение о законности меры и наказывать возможное злоупотребление государственных властей. Орган контроля должен предоставить лицу возможность использовать процедуру состязательности для изложения своей точки зрения и отклонения доводов государственных властей (Дело Ал-Нашиф, § 123 и § 124¹⁰)». Констатируя по этому же делу нарушение права лица на частную жизнь, Европейский суд признал, что это нарушение является результатом того, что «против истца не было возбуждено уголовное дело по факту участия в совершении какого-либо преступления в Румынии или в другой стране. Кроме основного довода, приведенного выше, власти не предоставили истцу никакого другого уточнения».
    В постановлении по другому делу Европейский суд заключил, что «если в вопросах, касающихся основных прав, исполняющий орган в своей власти не знал бы границ, закон нарушил бы верховенство права, один из основополагающих принципов демократического общества, закрепленный в Конвенции»¹¹. Действительно, существование адекватных и достаточных гарантий защиты от злоупотреблений, к которым относятся главным образом действенные процедуры судебного контроля, тем более необходимы, так как под ширмой защиты демократии, эти меры создают угрозу подорвать ее, более того, уничтожить¹² (см: mutatis mutandis, дело Ротару против Румынии №28.341/95, § 55, § 59, ЕСПЧ 2000-V). Относительно секретности временных мер по прослушиванию телефонных переговоров, аналогично собиранию информаций о финансовых операциях лиц, предусмотренных оспариваемыми положениями в настоящем деле, Европейский суд посчитал, что «из-за их секретности, меры по прослушиванию переговоров могут привести с легкостью, в отдельных случаях, к злоупотреблениям с негативными последствиями для всего демократического общества (…). В этих условиях прослушивание переговоров можно считать «необходимым в демократическом обществе» только в случае, если система секретного надзора содержит адекватные гарантии защиты от злоупотреблений»¹³. В этом смысле Европейский суд подчеркивает, что «в принципе, не существуют причины для исключения деятельности профессионального или предпринимательского характера из этой интерпретации понятия «частная жизнь»¹⁴.
    _____________________________________________________________
    ⁹Закон №539-XV от 12.10.2001 года, М.О., 2001, №147-149, ст.1163
    ¹⁰Дело Лупша против Румынии (Дело № 10337/04) от 18.05.2006г. § 38
    ¹¹Дело Малоне против Объединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии (Дело № 14038/88) от 2.08.1984г. §68
    ¹²Дело Ротару против Румынии (Дело № 28341/95) от 4.05.2000г. § 55, 59
    ¹³Дело Малоне против Объединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии (Дело № 14038/88) от 2.08.1984 г.§81
    ¹⁴Дело Аманн против Швейцарии (Дело № 27798/95) от 16.02.2000г. § 65

    9. Оспариваемые положения не предусматривают меры защиты от произвольных действий органов государственной власти, с тем, чтобы заинтересованные лица имели свободный доступ к правосудию для эффективной защиты своих прав, как предусматривает ст.5 Конвенции от 8 ноября 1990 года и ст.8 Конвенции от 16 мая 2005 года.
    Это создает повышенную угрозу правовому порядку, защите прав, свобод и достоинства лиц, которые в результате могут быть подвергнуты неоправданному, иногда противозаконному вмешательству со стороны компетентных государственных органов.
    Конституционный суд отмечает, что отсутствием адекватных мер защиты нарушается право лица на справедливое судебное разбирательство, гарантированное ст.21 Конституции и ст.6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, что, в свою очередь, приводит к нарушению положений ст.16 Конституции, согласно которой уважение и защита личности составляют первостепенную обязанность государства, все граждане Республики Молдова равны перед законом и властями независимо от расы, национальности, этнического происхождения, языка, религии, пола, взглядов, политической принадлежности, имущественного положения или социального происхождения.
    10. Конституционный суд считает обоснованной критику автора обращения о нарушении оспариваемыми нормами ст.126 ч.(1) и ч.(2) п.b), п.h) Высшего закона. Конституционный суд отмечает, что предпринимательская деятельность является специфической и тесно связана с финансовыми потоками и добросовестным исполнением договорных обязательств. Приостановление операций по счетам в банках в неопределенных условиях может серьезно затрагивать имущественные интересы экономических агентов. Приостановление или наложение ареста на финансовые операции не только подрывают доверие к экономическим агентам, но могут привести и к наложению крупных финансовых санкций со стороны деловых партнеров, для которых незаконные действия государственного органа расследования не являются чрезвычайным обстоятельством, которое может повлечь за собой освобождение от гражданской ответственности. Эти меры, а также передача секретной коммерческой информации в непредсказуемых условиях, наложение ареста на все виды имущества без санкции судебной инстанции, без возможности обжалования этих мер, в целесообразные сроки, в независимый судебный орган, не могут быть признаны Конституционным судом мерами, гарантирующими направленность государства к рыночной экономике, свободной торговле и предпринимательской деятельности, защите добросовестной конкуренции, созданию благоприятных условий для использования всех производственных факторов, неприкосновенности инвестиций физических и юридических лиц, в том числе иностранных, закрепленных в ст.126 ч.(1) и ч.(2) п.b), п.h) Высшего закона.
    11. Согласно требованию ст.23 Конституции, ограничение можно считать «предусмотренным законом», в смысле ст.54 Конституции, только если оно сформулировано с достаточной точностью, чтобы лицо имело возможность принять решение относительно своего поведения и предусмотреть надлежащим образом, в зависимости от создавшихся обстоятельств, последствия этого поведения.
    В деле Ротару против Румынии Европейский суд припомнил свою постоянную практику, согласно которой «предусмотренный законом» означает не только определенную законодательную основу внутреннего права, но и качество закона, с тем, чтобы для лица закон был доступным и предсказуемым в отношении его последствий (см. и Решение Аманн против Швейцарии, ч.50)¹⁵.
    В статье 1 Конвенция от 8 ноября 1990 года дает определения некоторых понятий, которые составляют основу механизма международного сотрудничества, предусмотренного Конвенцией, и обрисовывают поле ее применения. Согласно разъяснительному докладу к Конвенции, «количество понятий, которые следует определить, было ограничено до строго необходимых в целях правильного применения Конвенции. Большинство определений даются в общей интерпретации с тем, чтобы один или другой аспект внутреннего законодательства не отдалился от поля применения Конвенции». Конституционный суд отмечает, что эти положения Конвенции не были соблюдены.
    Нераскрытие точного содержания вмешательства создает для юридических лиц, а также для физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, неопределенные ситуации и этим оспариваемые нормы вступают в противоречие с принципом предсказуемости.
    В оспариваемых нормах Закона №1104-XV от 6.06.2002 года и Закона №190-XVI от 26.07.2007 года использованы понятия, которым не дано определение: сомнительная операция, находящаяся в процессе подготовки, совершения или уже совершенная; приостановление операций юридических лиц и физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства; наложение ареста на денежные средства, материальные ценности; приостановление совершения ограниченных или сомнительных финансовых операций; изымание материальных ценностей, незаконная экономическая деятельность, сомнительная операция, сомнительная деятельность, ограниченные финансовые операции, и которые создают неуверенность в применении этих законов, чем входят в противоречие с требованиями ясности и предсказуемости закона.
    В заседании Конституционного суда представитель Центра сообщил, что эти понятия, относящиеся к Закону о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма, определены в справочнике сомнительной деятельности или сомнительных операций, принятом Центром по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией на основании Приказа №118 от 20.11.2007 года¹⁶. В этом смысле Конституционный суд отмечает, что справочник является актом внутреннего пользования и не может содержать первичные нормы. В соответствии с требованиями законодательной техники, определения терминов даются в законе, который их использует, а справочник не может заменить закон. Согласно п.r) ч.(1) ст.7 Закона №1104-XV от 6.06.2002 года Центр вправе участвовать в разработке и совершенствовании законодательства, а не принимать нормы первичного характера.
    __________________________________________
    ¹⁵Дело Ротару против Румынии (Дело № 28341/95) от 04.05.2000г., § 52
    ¹⁶M.O. 2007, № 203-206, ст.741

    На основании вышеизложенного Конституционный суд считает неконституционными оспариваемые нормы законов №1104-XV от 6.06.2002 года и №190-XVI от 26.07.2007 года.
    Исходя из изложенного, руководствуясь положениями ст.140 Конституции, ст.26 Закона о Конституционном суде, ст.62 п.а) Кодекса конституционной юрисдикции, Конституционный суд ПОСТАНОВИЛ :
    1. Признать неконституционными положения ст.7 ч.(1) п.h) и п.n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года «О Центре по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией» и положения ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26 июля 2007 года «О предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма»
    2. Настоящее постановление является окончательным, обжалованию не подлежит, вступает в силу со дня принятия и публикуется в «Monitorul Oficial al Republicii Moldova».

    ПРЕДСЕДАТЕЛЬ
    КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА                             Думитру ПУЛБЕРЕ

    № 27. Кишинэу, 25 ноября 2010 г.

    Считаю необоснованным постановление Конституционного суда, которым были признаны неконституционными положения ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года и ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26 июля 2007 года, по следующим соображениям.
    1. Согласно своим полномочиям, закрепленным в Конституции и законодательстве, Конституционный суд обязан осуществить контроль конституционности оспариваемых норм законов, а не проверять их соответствие другим нормам законов. Однако в своем постановлении Конституционный суд проанализировал и оценил оспариваемые положения в соотношении с Законом об оперативно-розыскной деятельности и Уголовно-процессуальным кодексом, в результате чего изложил неприемлемые для нас спорные выводы.
    Так, ссылаясь на Закон об оперативно-розыскной деятельности, Конституционный суд подчеркнул, что «закон не уточняет, к каким направлениям деятельности Центра: по предупреждению, оперативно-розыскной, уголовного преследования - относятся меры, перечисленные в оспариваемых нормах».
    Далее, ссылаясь на ст.13 ч.(1) п.а) и ст.6 ч.(2) того же закона, Конституционный суд сделал вывод, что предусмотренные в ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года полномочия Центра закон не относит ни к категории оперативно-розыскных мероприятий, ни к категории мер по обеспечению возмещения ущерба действия.
    После того, как проанализировал соответствие оспариваемых норм положениям других законов, Конституционный суд заключил, что «Центр может проводить эти меры только в ходе уголовного преследования, в случае возбуждения уголовного дела и в строгом соответствии с положениями Уголовно-процессуального кодекса». Таким образом, Конституционный суд истолковал нормы закона, присвоив себе полномочия Парламента.
    2. Считаем данный вывод Конституционного суда неправильным. Согласно Закону №1104-XV от 6 июня 2002 года, Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией является специализированным правоохранительным органом по противодействию финансово-экономическим, налоговым правонарушениям и коррупции, который осуществляет свою деятельность в соответствии с Конституцией Республики Молдова, законами и другими нормативными актами, а также с международными договорами, одной из сторон которых является Республика Молдова.
    Ст.5 Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года и ст.11 Закона №190-XVI от 26 июля 2007 года наделяют Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией полномочиями предупреждать, выявлять, расследовать и пресекать финансово-экономические и налоговые правонарушения, противодействовать коррупции и протекционизму, предупреждать и бороться с отмыванием денег и финансированием терроризма, возложив на него обязанность собирать, анализировать и обрабатывать информацию о сомнительных операциях и других действиях, проводить оперативно-розыскные мероприятия согласно действующему законодательству, уведомлять компетентные органы о причинах и условиях, благоприятствующих совершению незаконных действий, для принятия установленных законодательством мер и т.д.
    Меры, предусмотренные в ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года, которые Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией имеет право предпринимать для выполнения возложенных на него обязанностей, осуществляются с соблюдением положений Уголовно-процессуального кодекса №122-XV от 14.03.2003 года, Закона о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма №190-XVI от 26 июля 2007 года, Закона о финансовых учреждениях №150-XIII от 21.07.1995 года.
Согласно ст.269 Уголовно-процессуального кодекса орган уголовного преследования Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией осуществляет уголовное преследование по преступлениям, предусмотренными Уголовным кодексом в статьях 191, 195, 236–261 (экономические преступления), 324-346 (преступления, совершенные ответственными должностными лицами). По этим делам Центр проводит оперативно-розыскные мероприятия.
    3. Перечисляя в своем постановлении права Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией, предусмотренные в ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года, Конституционный суд не указал, что Центр может выполнить эти меры только в случаях выявления фактов осуществления незаконной экономической деятельности, уклонения от внесения платежей в бюджет, совершения ограниченных или сомнительных финансовых операций.
    Согласно ст.7 ч.(1) п. n) закона, Центр вправе налагать арест и/или изымать у юридических лиц и у физических лиц, являющихся субъектами предпринимательства, материальные ценности только в двух случаях:
    а) отсутствия в момент транспортировки, хранения или реализации документов, подтверждающих законность их происхождения;
    b) хранения незарегистрированных в бухгалтерских документах материальных ценностей или их хранения в местах, не заявленных налоговому органу.
    Таким образом, вывод Конституционного суда, что положения ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона «влекут за собой вмешательство в осуществление некоторых прав и свобод лица», правильный, однако это вмешательство вписывается в допустимые пределы, предусмотренные ст.54 Конституции, поскольку оно предусмотрено законом и является необходимым в интересах национальной безопасности, экономического благосостояния страны. Учитывая высокий уровень опасности преступлений по отмыванию денег и терроризма, предусмотренные законом ограничительные меры являются соразмерными и соответствуют обстоятельствам, обуславливающим их применение. Данный вывод основывается на очень опасных последствиях этих преступлений для национальной и международной безопасности. В этом смысле считаем необходимым напомнить о террористических актах от 11 сентября 2011 года, произошедших в США, и отметить, что они стали решительным толчком для принятия Республикой Молдова оспариваемых законодательных норм. Борьба с отмыванием денег и терроризмом стала чрезвычайно актуальной для всего человечества и постоянно фигурирует в повестке дня международных организаций.
    Согласно ст.54 Конституции оспариваемые нормы не затрагивают само существование прав. Так, на основании ст.298 ч.(1) УПК лица, права и законные интересы которых были нарушены, могут обжаловать действия и бездействия органа уголовного преследования и органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. Также, в соответствии со ст.313 ч.(1) УПК, жалобы на незаконные действия и акты органа уголовного преследования и органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, могут быть поданы судье по уголовному преследованию.
    4. В п.5 своего постановления Конституционный суд подчеркнул, что наложение ареста и изымание у юридических и физических лиц материальных ценностей допускаются... только на основании судебного решения (ст.13 УПК), с соблюдением ст.202, 203-210 Уголовно-процессуального кодекса.
    Мы согласны с этим выводом Конституционного суда, но считаем неясным сделанное в этом контексте замечание: «Конституционный суд, проанализировав оспариваемые положения, не установил различие в процессуальном отношении между наложением ареста на имущество и приостановлением финансовых операций».
    Особо подчеркиваем, что положения ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года предусматривают приостановление операций по счетам в банках и наложение ареста на материальные ценности, но никоим образом конфискацию имущества, которая состоит в принудительной и безвозмездной передаче в собственность государства имущества, использованного при совершении преступления или полученного в результате такового.
    Меры по обеспечению возмещения ущерба, предусмотренные в ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года, не преследуют цель лишения собственника имущества, они направлены на борьбу с преступлениями и являются эффективными, проверенными временем средствами. Приостановление сделки состоит во временном запрещении денежных переводов, ликвидации, преобразовании, размещении или уменьшении собственности или временном управлении или контроле над имуществом. Наложение ареста на имущество является мерой процессуального принуждения, которая состоит в инвентаризации имущества и запрещении собственнику или владельцу распоряжаться им, а в необходимых случаях – использовать это имущество.
    В борьбе с противозаконными действиями, Центр во всех случаях применяет оспариваемые нормы в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством согласно своим полномочиям.
    Наложение ареста состоит в замораживании движимого и недвижимого имущества, принадлежащего подозреваемому, обвиняемому, подсудимому, а также гражданскому ответчику в предусмотренных законом случаях, независимо от вида имущества и от лица, у которого оно находится, только в рамках уголовного дела, с соблюдением прав и процессуальных гарантий. Следовательно, действия Центра в отношении материальных ценностей, собственник которых не был установлен, или в отношении материальных ценностей, которые не были зарегистрированы, не могут быть признаны не соответствующими конституционным нормам и международным актам по защите прав человека. Эти действия являются соразмерными и соответствуют интересам демократического общества, национальной безопасности, общественному порядку и направлены на защиту прав и свобод граждан.
    Также мы не можем согласиться с выводом Конституционного суда, что «оспариваемые нормы влекут за собой вмешательство государственного органа в осуществление права собственности, гарантированного ст.46 Конституции и ст.1 Первого дополнительного протокола к Конвенции о защите прав человека и основных свобод», так как действия Центра направлены на материальные ценности, собственники которых не установлены.
    Положения ст. 7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года не противоречат ст.46 и с т.54 Конституции. Более того, согласно ст.46 ч.(2), ч.(4) и ч.(5) Конституции право частной собственности не является правом абсолютного характера. Осуществление некоторых прав и свобод, как было сказано выше, может быть ограничено в пределах ст.54 Конституции, в целях предотвращения преступлений, защиты прав, свобод и достоинства других лиц.
    В данном контексте показательна юриспруденция Европейского суда по правам человека, который в Постановлении №7256/1975 от 10 декабря 1976 года D.R. nr.8, X c/Belgique указал на то, что замораживание банковских счетов лица вследствие наложения ареста при разрешении различных споров не является лишением собственности.
    5. Следует отметить, что положения ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26 июля 2007 года о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма соответствуют и Директиве 60/2005 от 26 октября 2005 года Европейского Парламента и Совета Европейского Союза о предупреждении использования финансовой системы в целях отмывания денег и финансирования терроризма. Так, ст.29 Директивы 60/2005 предусматривает, что о сомнительных сделках следует информировать Отделение по финансовым информациям (UIF), которое служит национальным центром по сбору, анализу и информированию компетентных органов о сомнительных сделках и других информациях о возможных операциях по отмыванию денег или финансированию терроризма.
    Так, заключение Конституционного суда, что «деятельность и пределы компетенции Службы по предупреждению и борьбе с отмыванием денег не регламентированы действующим законодательством», лишено оснований, поскольку статус этой службы регламентирован Законом №1104-XV от 6 июня 2002 года как подразделения Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией.
    В этом смысле убедительны положения ст. 13 ч.(2) Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности и финансировании терроризма от 16 мая 2005 года, ст.22 и ст.24 Директивы 60/2005 Европейского Парламента и Совета Европейского Союза о предупреждении использования финансовой системы в целях отмывания денег и финансирования терроризма и Рекомендации 13 FAFT (Международная группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег), согласно которым, если финансовое учреждение подозревает или имеет основания для подозрений, что финансовые средства получены в результате криминальной деятельности или связаны с финансированием терроризма, оно должно быть обязано, законом или положением проинформировать незамедлительно о своих подозрениях.
    6. Проанализировав положения ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26 июля 2007 года о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма, Конституционный суд не соотнес их с нормой п.i) ч.(1) ст.7 Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года, которая предусматривает право Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией «запрашивать и получать от юридических и физических лиц информацию, материалы и сведения, составляющие коммерческую и банковскую тайну, необходимые для осуществления своих полномочий, только в рамках начатого уголовного процесса, с разрешения судьи по уголовному преследованию, а также в случае осуществления специальных полномочий, предусмотренных законодательством о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма». Таким образом, информирование отчетными единицами осуществляется в строго предусмотренных законом пределах: только в рамках начатого уголовного процесса и только с разрешения судьи по уголовному преследованию.
    7. Мы не можем согласиться с выводами Конституционного суда о нарушении оспариваемыми нормами ст.126 Конституции.
    В соответствии со ст.126 ч.(1) и ч.(2) п.b), h) Конституции, экономика Республики Молдова является рыночной, социально ориентированной, основанной на частной и публичной собственности и свободной конкуренции. Государство должно обеспечивать:
    b) свободу торговли и предпринимательской деятельности, защиту добросовестной конкуренции, создание благоприятных условий для использования всех производственных факторов;
    h) неприкосновенность инвестиций физических и юридических лиц, в том числе иностранных.
    Предусмотренными в ст.7 ч.(1) п.h) и n) Закона №1104-XV от 6 июня 2002 года и ст.8 ч.(1) и ч.(2) Закона №190-XVI от 26 июля 2007 года мерами государство осуществляет надзор за соблюдением принципов рыночной экономики, в контексте которой финансовые потоки, проистекающие из криминальной деятельности, могут навредить стабильности и репутации финансового сектора и угрожают рыночной экономике. Применением данных мер государство защищает свободу торговли и добросовестную конкуренцию и преграждает путь нарушающим закон экономическим агентам.
    8. Аргументы Конституционного суда, что действия по информированию о сомнительных сделках могут ущемить имущественные права лиц, не являются убедительными. Сохранение коммерческой тайны гарантировано законодательными положениями.
    В соответствии со ст.1 Конвенции об отмывании денег, выявлении, аресте и конфискации доходов, полученных в результате преступной деятельности, «каждая Сторона принимает законодательные и другие необходимые меры, дающие их судам или другим компетентным органам право затребовать или накладывать арест на банковские, финансовые или коммерческие документы… Сторона не может отказать в выполнении положений настоящей статьи, ссылаясь на банковскую тайну».
    9. Неконституционность оспариваемых норм аргументирована Конституционным судом неясностью терминов, которым не дано определение в законах №1104-XV от 6 июня 2002 года и ст.8 ч.(1) и ч.(2) и №190-XVI от 26 июля 2007 года и которые, по мнению Конституционного суда, «создают неуверенность в применении этих законов, чем входят в противоречие с требованиями ясности и предсказуемости закона». Ни автор обращения, ни стороны в процессе не указали на неясность оспариваемых норм или трудности в их применении. Представители Центра сообщили, что на протяжении восьми лет, сколько действует Закон №1104-XV, не было ни одной жалобы относительно неясности закона или действий Центра.
    Таким образом, не приведя других убедительных аргументов, кроме неясности оспариваемых положений, Конституционный суд создал опасный прецедент, поскольку согласно ст.66 п.с) Конституции одним из основных полномочий Парламента является толкование законов и обеспечение единства законодательного регулирования на всей территории страны. Следовательно, данный вопрос не входит в компетенцию Конституционного суда. Любая неясность закона может быть устранена Парламентом посредством официального толкования.
    Учитывая вышеизложенное, мы считаем, что оспариваемые положения соответствуют конституционным нормам. Признать их неконституционными означает затрагивать интересы безопасности государства и экономического благосостояния страны.
    В результате лишения Центра по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией права осуществлять меры по обеспечению возмещения ущерба и по предупреждению правонарушений, предусмотренные оспариваемыми нормами, государство не сможет выполнить взятые им на международном уровне обязательства по борьбе с коррупцией и отмыванием денег и не сможет реализовывать нормы Конвенции об отмывании денег, выявлении, аресте и конфискации доходов, полученных в результате преступной деятельности. Постановление Конституционного суда приостановит деятельность Республики Молдова в группе стран, вовлеченных в процесс сотрудничества по оперативному обмену информацией относительно сомнительных сделок по отмыванию денег и финансированию терроризма, а также по ликвидации таких опасных преступлений. Следует отметить, что Республика Молдова была принята в группу государств (группа Эгмонт) в 2008 году после приведения национального законодательства в соответствие с международными стандартами в данной области.
    Конституционный суд не предпринял меры для исключения неопределенной ситуации, которую создал своим постановлением. Международные криминальные группировки могут воспользоваться отсутствием в Республике Молдова системы информирования о сомнительных сделках. Ст. 26 ч.(5) Закона о Конституционном суде предоставляет Конституционному суду возможность устанавливать по своему усмотрению дату вступления в силу своего акта. Осознавая свою ответственность, Конституционный суд должен был предоставить законодательному органу время для приведения законодательства в соответствие с требованиями, с тем чтобы борьба против таких опасных преступлений как отмывание денег и терроризм в Республике Молдова не прерывалась ни на один день.

    СУДЬЯ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА                 Елена САФАЛЕРУ

    СУДЬЯ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА                 Виктор ПУШКАШ

    25 ноября 2010 г.